Шрифт:
Закладка:
При этом исследователь творчества Высоцкого М. Цыбульский усомнился[34] в правдивости этой версии — поскольку еще до декабря 1987 года Высоцкий не раз говорил на концертах, что получил сигнальный экземпляр «Алисы», что пластинка то вот-вот появится в продаже, то уже появилась, но ее не достать — мгновенно сметают с прилавков. Следует отдать должное Марку Цыбульскому — столь въедливых исследователей фактологии жизни и творчества Высоцкого еще поискать, его книги — это настоящий кладезь для биографа, но здесь, похоже, за фактами он не видит контекста. Скорее всего (опять же — это мое личное предположение, основанное на понимании контекста середины 70-х) пластинка действительно была напечатана, Высоцкому был подарен сигнальный экземпляр, но в продажу она «выбрасывалась» очень осторожно, маленькими партиями (не выдавать было нельзя, а массовости не хотелось). Впрочем, затем пластинка стала настолько популярной, что допечатка тиража производилась чуть ли не каждый год.
Но для того, чтобы пластинке «дали ход» на прилавки, конечно, вмешательство Ахмадулиной было серьезным подспорьем — вот что она написала в «Литературной газете»: «„Алиса в стране чудес“ — вот еще один подарок — пластинка, выпущенная к Новому году фирмой „Мелодия“, пришла ко мне новым волшебством. И как бы обновив в себе мое давнее детство, я снова предаюсь обаянию старой сказки, и помог мне в этом автор слов и мелодий песен Владимир Высоцкий…»[35].
По-моему, отличное свидетельство того, что в критические минуты поэты-современники все же протягивали Высоцкому дружескую руку — и думали в отношениях с ним не только о собственном величии. На этом и завершим эту главу.
Часто можно слышать, что, мол, судьба звукового наследия Владимира Высоцкого была не столь радужна, что его песни не издавали, пластинок было не отыскать в продаже, а заветного диска-гиганта при жизни так и не случилось. Это утверждение верно лишь отчасти: с одной стороны, действительно, мощнейший талант Высоцкого официального признания в Советском Союзе не получил, но народную любовь было ничем не перешибить, да и открытые ему возможности превосходили все то, что мог получить тот или иной автор-любитель (к которым Высоцкий, не будучи ни членом Союза писателей, ни членом Союза композиторов, по меркам советской нормы, не относился — см. выше рассказ Александра Кутикова о таком отношении).
Для «непрофессионала» публичная судьба Высоцкого была чрезвычайно удачна. Семь миньонов и экспортный диск-гигант 1978 года («Баллады и песни», выпущенный на студии «Балкантон») плюс «Алиса в Стране чудес», замечательная аудиосказка, появившаяся в продаже во многом благодаря усилиям Беллы Ахмадуллиной, а также участие в различных песенных сборниках — это было, по советским меркам, весьма неплохое наследие (хотя, конечно, и не такое, на какое рассчитывал сам Высоцкий, желающий и увидеть собственный персональный альбом на «Мелодии», и получить официальное признание себя как поэта и автора песен, о чем мы уже говорили в прошлой главе).
Тем не менее первая пластинка — маленький гибкий миньон с четырьмя песнями из фильма Станислава Говорухина «Вертикаль» — стала, что называется, всесоюзным бестселлером.
Пластинка песен из фильма «Вертикаль» с автографом С. Говорухина (из коллекции автора)
Ценность песен из «Вертикали» превосходила, некоторым образом, достоинства фильма: Станислав Говорухин снимал картину, адекватную моменту — вся страна сходила с ума по альпинизму, отправиться на Эльбрус или на Джантуган мечтали школьники, студенты и профессора: это был самый популярный вид «активного отдыха». Соответственно, снять картину о горах, о радости преодоления и счастье новых открытий, о пределе человеческих отношений, которые максимально точно и честно проявляются в критической ситуации (а что может быть критичнее подъема в горы?) — это было вполне адекватно 60-м годам прошлого века, но сегодня «Вертикаль» смотрится как некая ностальгическая зарисовка своего времени, а вовсе не как кино, пережившее свое время. Время пережили песни Высоцкого — это особенно точно подметил Роберт Рождественский в предисловии к сборнику «Нерв», первой официальной публикации Высоцкого в СССР: «Был такой вроде бы неплохой фильм — „Вертикаль“. Был и прошел. А песни, написанные Высоцким для этого фильма, остались. Были еще фильмы, были спектакли, которые „озвучивал“ Высоцкий, и очень часто песни, созданные им, оказывались как бы на несколько размеров больше самого фильма или спектакля. Каждый раз у этих песен начиналась своя отдельная (и очень интересная!) жизнь. Они сразу же шли к людям, шли, будто бы минуя экран или сцену…»[36].
И естественно, что песни из «Вертикали» просто обязаны были зажить отдельной от фильма жизнью. Впрочем, их путь к сердцу слушателя был далеко не так прост. И появилась на свет эта пластинка, уже упомянутый миньон с четырьмя песнями, во многом благодаря замечательному поэту-песеннику Юрию Энтину, одному из авторов всеми любимых «Бременских музыкантов» и автору стихов к огромному количеству песен, на которых выросли уже несколько поколений слушателей.
Вспоминает Юрий Энтин: «Директор (Всесоюзной студии грамзаписи, позднее переименованной в «Мелодию». — П. С.) Борис Давидович Владимирский был очень образованный, интеллигентнейший человек. Во всем, что связано с эстрадой или вообще с неклассическим жанром, он абсолютно ничего не понимал. Он жил Бетховеном и Бахом, остального для него не существовало. Иногда к нему стояла очередь тех, кого сейчас называют попсовиками, а из кабинета раздавалась музыка Баха. Ему нужна была разрядка, он садился за инструмент и играл. Мы (Юрий Энтин и Анна Качалина, редактор студии и поклонница творчества Высоцкого. — П. С.) стали ему объяснять и убеждать, что настал момент, когда Высоцкого не просто надо издать, но и что это политически выгодно, — я настаивал на том, что издание такой пластинки важно с политической точки зрения. Владимирский боялся начальства и боялся промахнуться, сделать ошибку, но я на него какое-то влияние имел.
Тогда появились первые гибкие пластинки. Там как раз помещались четыре песни. И вот такую пластиночку Высоцкого издали, к нашей радости. Тираж был огромный. Если не ошибаюсь, шесть миллионов. Гибкие пластинки часто издавались миллионными тиражами, но все равно шесть миллионов — это очень много. И Качалина выписала Высоцкому гонорар…»[37].
